Сказать жизни «Да»

ОТ РЕДАКЦИИ. Зачем хотеть жить? Какой в этом смысл? Нас не спрашивали, когда посылали в этот мир, и своим присутствием здесь мы не обязаны демонстрировать радость от пребывания в условиях, которые не выбирали, и окружения, на которое не можем повлиять. Казалось бы, не обязаны, но могли бы попробовать. Как это сделали великие люди в разные времена и эпохи, во многом ответив своей жизнью на экспансию апатии, которая пытается поглотить и нас, сегодняшних.
Кого бы обвинить

В интернете гуляет такая карикатура. В студии ток-шоу «Кого бы обвинить» ведущий бодро спрашивает участницу: «Итак, вы готовы снять с себя ответственность? Вращайте барабан». На рулетке виднеются подписи: «мать», «отца», «экономику», «религию», «корпорации», «науку», «СМИ», «правительство».

Как известно, в каждой шутке — лишь доля шутки. Очень часто наша жизнь напоминает именно такое ток-шоу. Основанием для столь инфантильной позиции может послужить что угодно, например, уверенность в предопределённости жизни и характера обстоятельствами, социальной средой, исторической эпохой, семьёй, даже созвездиями, под которыми родились, или собственным именем.

В 2016 году СМИ восторженно сообщили об открытии «гена счастья». Ген FAAH отвечает за выработку белка, вызывающего чувство удовлетворённости. Исследователи изучали взаимосвязь числа носителей нужного варианта гена FAAH и ощущения себя счастливым в масштабах целых народов. И выяснилось, что самый высокий показатель удовлетворённости собственной жизнью продемонстрировали мексиканцы, нигерийцы, колумбийцы — при 34–45 % носителей этого гена среди населения. Подобные, но чуть более скромные показатели оказались у шведов.

Действительно, есть факторы, от нас не зависящие. Мы не можем выбрать, в каком теле, семье, в какое время родиться. Широко известно негативное пожелание, по некоторым версиям, происходящее родом из Китая: «Жить тебе в эпоху перемен». Наши родители, пережившие «безвременье», когда СССР развалился, а независимые государства только начали путь становления, эту горькую истину испытали на себе.

Вспоминаю рассказы нашей замдекана философского факультета, как в 1990‑е зарплаты в университетах могли не платить по году. Преподаватели работали на чистом энтузиазме, а чтобы прокормить семью, кто‑то подхалтуривал росписью тарелок, а кто‑то, как она, мать двоих детей, в свободное от лекций время продавал пирожки на рынке, скрываясь от возможной встречи со студентами под кепкой и солнечными очками.

Что уж говорить про времена войн и эпидемий… Однако в человеке всегда остаётся нечто необъяснимое, что выходит за пределы теорий и заданных программ, всякой социальной, биологической и психологической обусловленности. Достаточно вспомнить нобелевского и абелевского лауреата Джона Форбса Нэша-младшего, который вопреки страшному диагнозу «шизофрения» сумел силой воли сделать выдающиеся открытия в сфере нелинейных дифференциальных уравнений, теории некооперативных игр и удостоиться высшего признания в сферах экономики и математики. А ведь это был человек, который говорил о себе в третьем лице, слал безумные письма коллегам. Ему приходилось постоянно бороться с навязчивыми видениями типа газетных объявлений от пришельцев, параноидальным страхом преследования коммунистами, которые мерещились ему во всех людях с красными галстуками. Но в 1980 году, к удивлению психиатров, болезнь стала отступать — занятия математикой постепенно исцеляли мозг учёного.

И кстати, упомянутая теория «гена счастья» ставится под сомнение самими её авторами, а по отношению к некоторым народам и вовсе не работает. Например, у эстонцев показатель FAAH очень высок, но при этом огромно число людей, воспринимающих свою жизнь как несчастливую.

Ложные воспоминания и реальное настоящее

Подобным образом обстоит дело и с убеждённостью, что человек — заложник пережитого опыта, особенно детского. В истории культуры можно найти немало ярких примеров, опровергающих это мнение.

Так, жестокий и властный отец не отвратил маленького Никколо Паганини от музыки. Мелкий прагматичный торговец, в прошлом грузчик, заметив небывалую одарённость сына, быстро понял, что из этого можно извлечь большую выгоду. К тому же, сам несостоявшийся музыкант, он желал, чтобы Никколо воплотил его мечту, и потому буквально изнурял сына занятиями музыкой: закрывал без еды в сарае, заставляя заниматься по 15 часов, избивал за недостаточную, на его взгляд, прилежность. Мальчик был настолько измучен, что однажды впал в летаргический сон. Родители подумали, что он умер, и собирались его похоронить, но, к счастью, сын очнулся, а отец понял, что переусердствовал с музыкальной муштрой, и нанял квалифицированного педагога.

Да, суровое отцовское воспитание не прошло бесследно: всю жизнь Паганини был слаб здоровьем, вопиюще безграмотен как для известного музыканта (видимо, отец даже в школу его не пускал, дабы ничто не отвлекало от музыки). Но, несмотря на весь болезненный «бэкграунд», музыка осталась в жизни Никколо, более того, стала её смыслом.

Аналогичный детский опыт муштрования отцом, одержимым идеей вырастить «второго Моцарта», был и у Людвига ван Бетховена. Тираничный пьяница-музыкант заставлял сына часами играть на фортепиано, сопровождая уроки пинками и пощёчинами, запрещал общаться со сверстниками и посещать школу после окончания младших классов…

Современные выводы психологов и нейрофизиологов доказывают, что не только прошлое влияет на человека, но и настоящее обуславливает восприятие пережитого опыта. Анализ феномена парамнезии (ложных воспоминаний, например, исследования Элизабет Ф. Лофтус) как раз подтверждает мнение, что прошлое в чистом виде фактически недоступно человеку — он каждый раз заново проигрывает его в памяти, исходя из текущей ситуации.

Таким образом, мы вовсе не безнадёжные заложники своего прошлого, как полагал Фрейд. Всегда есть выбор, в каком свете видеть собственную жизнь.

Драмы и их причудливые формы

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по‑своему», — сказал когда‑то Лев Толстой. На мой взгляд, эти слова применимы и к пониманию счастья в разных культурах и исторических эпохах. Несмотря на торжествующий в наше время культ скорости и успеха, невиданные возможности науки и техники, мы переживаем счастье ровно так же, как, например, жители средневековой коммуны. Для нас оно тоже заключается в ощущении обретения своего пути, своего дела, своих людей. А вот понимание и переживание несчастья и неудач, кажется, подверглось видоизменениям гораздо больше.

Наступила эпоха поразительно внимательного и бережного отношения к собственным чувствам. То, что казалось незначительным столетия назад, сегодня оказывается в фокусе пристального внимания. С одной стороны, это важно для понимания всей сложности нашей внутренней, душевной и духовной жизни; с другой стороны, порой это принимает причудливые формы.

Например, типичными в блогерской среде стали публичные очень бурные переживания по поводу снижения активности подписчиков (отсутствие лайков при большом количестве просмотров). Иногда это доводит авторов — взрослых уже людей — до слёз в прямом эфире, а то и до выгорания.

Но подобное поведение показалось бы немыслимым, например, для моей прабабушки, ровесницы XX века и свидетельницы практически всех его драматических событий. Любовь Дмитриевна за свою 95‑летнюю жизнь пережила революцию и гражданскую войну, во время которой казнили её брата; гонения на Церковь и верующих; голод и смерть четверых из её шести детей; Великую Отечественную войну и инвалидность любимого мужа, оккупацию, когда её «слишком громко» расплакавшуюся годовалую малышку, мою бабушку, чуть не застрелил немецкий солдат. И никогда она не считала для себя возможным обсуждать пережитый ужас публично, считая это не деликатным по отношению к окружающим и не желая смаковать свою боль.

Аналогичное нежелание говорить о пережитом я встречала и у её братьев-фронтовиков, и у моих бабушек. Это не хорошо и не плохо. Просто два совершенно разных отношения к собственным драмам и формам их выражения.

Хочу хотеть жить

Но даже в этих совершенно разных мирах есть нечто общее, что заставляет удерживаться «на плаву» в любых жизненных «водоворотах». Что же? Воля к жизни? Но бывает, человек так смущён своим несчастьем, так опрокинут им, настолько ему кажется, что Бог оставил его и даже предал Своим молчанием, что нет никаких сил желать жить. Хорошо, когда в кризисный момент рядом окажется тот, кто способен разделить эту боль. Потому как внутренняя воля к жизни во многом обуславливается помощью извне.

Хотя бывает, что неумелая, пусть и искренняя, внешняя помощь только добавляет топлива в топку внутренней смуты, отчаяния и ропота. Достаточно вспомнить библейскую историю с друзьями Иова. Популярный американский христианский публицист Филипп Янси приводил очень наглядный пример подобных травматичных «благих намерений». Его подруге, которая свою жизнь посвятила христианскому служению-миссионерству в хосписах, поставили страшный диагноз — рак. Женщина умирала. И вот к ней, обезображенной и измученной лучевой терапией, операциями и болью, стали приходить знакомые. Кто‑то пытался подбодрить безудержным оптимизмом; кто‑то призывал поразмышлять, за какой именно проступок Бог дал ей такое наказание в виде болезни; кто‑то соблазнительно называл болезнь знаком особого избранничества и привилегии. Всё это только смутило несчастную, вера которой в тот момент переживала серьёзное испытание.

Есть ситуации, где бодрящие и упрощающие реальность истины не приносят человеку облегчения, не дают ответов.

Существует понятие — «воля к воле». Когда человек настолько раздавлен, что не только не может изменить обстоятельства своей жизни, но даже не имеет внутренних ресурсов без помощи извне поменять своё отношение к ним. Он чувствует себя как герой строк Веры Полозковой: «Я усталый робот, дырявый бак, надо быть героем, а я слабак».

И тем не менее всегда остаётся возможность пожелать захотеть изменить своё отношение к собственному страданию. «Хотеть жить — это хотеть занимать ещё точки пространства и времени, то есть восполнять или дополнять себя тем, чем мы сами не обладаем» (М. Мамардашвили). То есть человек может быть слишком слаб, чтобы желать жизни, но он обладает возможностью пожелать желания жизни, которого в нём нет, но которое он может в себе взращивать.

Смысл поиска смысла жизни

Виктор Франкл, психолог, переживший опыт заключения в нацистском концлагере и потерявший там свою семью, когда‑то обратил внимание на парадокс: в лагерной системе выжили не физически крепкие узники, не воинствующие оптимисты, а люди, сильные духом, сумевшие вопреки всему найти для себя смысл жить. Именно жажда смысла, а не самоактуализации даёт силы в кризисные времена.

Есть мнение, что эта жажда возникает у человека лишь в ситуации стабильности и удовлетворённости базовых физических потребностей. Якобы трудно размышлять о смысле жизни, если твой желудок пуст, а тело продрогло. Однако именно в экстремальных условиях жажда смысла оказывается максимально сильной, что показал опыт концлагерей и войн. Отсюда — кажущиеся нелогичными, на первый взгляд, занятия в концлагерях математикой, грамматикой, литературой. Когда в стремлении к обретению смысла приходится, наоборот, забывать себя и обретать свой смысл в служении. Так это было в лагере для самого Виктора Франкла, который нашёл себя в тайной от СС психологической поддержке несчастных узников.

Важно отметить, что искусственно созданный смысл не даст сил устоять под жизненными ударами — только подлинно обретённый. И это иллюзия — что можно найти какой‑то абстрактный общий смысл для себя раз и навсегда. Смысл жизни обретается для каждой ситуации, предлагающей человеку свой конкретный вызов. Да, этот поиск не принесёт покоя — напротив, создаст внутреннее напряжение и движение, которое единственно и является залогом психического здоровья. И он возможен лишь при условии, что человек готов взять ответственность перед Богом и людьми за собственную жизнь.

Но подлинно обретённый смысл даёт силы пережить любые испытания. Клод Моне написал свои самые знаменитые восемь панно из Музея Оранжери благодаря… воображению, так как на одном глазу у него когда‑то удалили хрусталик, а на втором была катаракта.

У его друга, Пьера Ренуара, после падения с велосипеда начался ревматоидный артрит. Болезнь так поразила суставы художника, что он не мог даже удержать кисти, потому привязывал их к рукам и писал полотна, сидя в инвалидном кресле.

Их современник, художник Анри Матисс, называл лучшим временем своей жизни четырнадцать последних лет, когда он был прикован к постели после операции по удалению раковых опухолей. Именно в тот период, будучи слаб и не в состоянии писать кистями, он изобрёл свою знаменитую аппликативную технику «живописи ножницами». Именно тогда он встретил свою любовь, Лидию Делекторскую. Женщина помогала ему: красила гуашью фоны листов, а он вырезал зооморфные формы, которые затем Лидия с помощниками перемещала на прибитую к стене основу, а художник давал указания по композиции.

Страдающий страдает дважды

Разговор о силе духа невозможен без упоминания уязвимости. Это одно из ключевых понятий современной христианской мысли. Почему признание своей слабости так важно для того, чтобы «душа сбылась» (М. Цветаева)?

Для здоровой духовной, душевной жизни просто необходимо осознать свою уязвимость, иначе невозможна трезвая оценка себя, своих возможностей, честный диалог с Богом и мирозданием. Потому как подлинная близость осуществима только в готовности открыть свою уязвимость Другому.

«Страданием человек спасается» — бытует в народе мнение. Но ведь пережитое страдание ещё не даёт никаких гарантий нравственного очищения и устойчивости. Это не «горнило», после которого человек однозначно выйдет закалённым, как сталь, и сильным. И невероятная трагедия — прожить полную лишений жизнь и не устоять, сломаться, не сохранить в своей душе свет и доверие людям и Богу.

Многие волонтёры скажут, что сложнее всего порой бывает избежать выгорания именно из‑за отношения самих страдающих, которым они пытаются помочь. Вспоминаю, как моя знакомая, невероятно горящая девочка-волонтёр, переживала эпизод с одним подопечным, смертельно больным парнем, художником. Он был измучен постоянной жизнью в больничных палатах, его исколотые капельницами и ослабленные руки с трудом удерживали карандаш. Собрать деньги для больного ребёнка трудно, а для взрослого человека и подавно. Тем не менее девочка-волонтёр билась за этого почти незнакомого ей человека, как птица бьётся за своего птенца. Все это знали, а вот сам парень игнорировал её звонки, не перезванивал, когда надо было предоставить данные по медицинским выпискам. Девочка-волонтёр была в постоянном смущении, что его жизнь казалась больше нужной ей, чем ему самому.

Самое горькое в страдании — его «послевкусие», потому как оно создаёт дополнительные вызовы и соблазны для человека, и без того немало пережившего: соблазн возмездия, искушение собственным «избранничеством». Страдающий страдает дважды — непосредственно от испытания, а затем от внутренней смуты, почему именно ему выпал такой удел. Поток вопросов Богу, собственной судьбе нередко пугает. Но он гораздо угоднее Богу, чем апатия. Неслучайно в Библии так много вопрошания Господа в Книге Иова, в Псалтири. Задача человека — сохранить внутреннее движение, уберечься от духовной энтропии, сохранить желание разговора с Господом, с людьми, с миром.

«Человеческое бытие в собственном смысле этого слова начинается… лишь тогда, когда человек поднимается над всякой предопределённостью и делает это за счёт того, что можно назвать упрямством духа» (В. Франкл). «Упрямство духа» проявляется не в настойчивой погоне за тем, чего нет, а в попытке через всю боль и волнения жизни увидеть что‑то настоящее уже здесь и сейчас. Как в эпизоде из воспоминаний Виктора Франкла о пребывании в концлагере, когда он и другие изнурённые трудом и голодом узники вечером выходили из барака любоваться красотой закатного неба.           


Друзі! Ми вирішили не здаватися)

Внаслідок війни в Україні «ОТРОК.ua» у друкованому вигляді поки що призупиняє свій вихід, однак ми започаткували новий незалежний журналістський проєкт #ДавайтеОбсуждать.
Цікаві гості, гострі запитання, ексклюзивні тексти: ви вже можете читати ці матеріали у спеціальному розділі на нашому сайті.
І ми виходитимемо й надалі — якщо ви нас підтримаєте!

Картка Приват (Комінко Ю.М.)

Картка Моно (Комінко Ю.М.)

Також ви можете купити журнал або допомогти донатами.

Разом переможемо!

Другие публикации рубрики

Добрый пастух бытия

Анна Николаенко (Голубицкая) — о подлинных основах экологического активизма и самоосознании человека как садовника, которого к существованию приводит ответственность.

Читать полностью »

Другие публикации автора

Открытый вопрос

Беседа двух философов, Анны Николаенко (Голубицкой) и Дарьи Зиборовой — о том, устоит ли человечество под напором искусственного интеллекта. Разбираемся на примере современных блокбастеров.

Читать полностью »

Другие публикации номера