— Бабушка, а у нас в роду были священники?
— Да, был один.
— А где он жил, кем нам приходится?
— Не могу тебе сказать, детка. Тогда такие были времена, что мы не смели спрашивать, а родные молчали.
— Ну хоть что то известно?! Бабуля, расскажи!
И вот что рассказывала мне в детстве бабушка.
«Нашего родственника звали Стефан, он очень красиво пел, у него была большая семья и детей двадцать двое! В 1937 году его забрали в тюрьму, и он пропал, а семья разъехалась по свету, чтобы скрыться от преследования властей. Связь с ними потерялась…»
Тридцать лет я предпринимала попытки узнать хоть что то. Писала на передачу «Жди меня», ждала десять лет, обращалась в Полтавскую епархию. И всё безрезультатно. Пока в один прекрасный момент, в 2019 году, не начали происходить просто чудесные случаи и совпадения.
Неожиданно меня благословили искать материалы о прадедушке для его канонизации. Потом в интернете случайно наткнулась на данные о репрессированных в нашем родовом селе, и это было невероятное открытие. Стали известны отчество отца Стефана и год рождения. Далее последовал запрос в СБУ — и буквально через пару недель, как раз на праздник Успения Божией Матери, мне прислали архивное дело осуждённого прадеда! Архивы КГБ рассекретили недавно, поэтому раньше ничего узнать и не удавалось. Благодаря прочтению дела получилось связаться с его родственниками.
Когда есть на то воля Божия, тогда, как по мановению волшебной палочки, почти из полного небытия воскресает история целого рода, которой я и хочу сегодня поделиться.
* * *
Девятнадцатый век. Полтавская губерния, Хорольский уезд. На берегах правого притока реки Хорол, Еньковки, и речки Цвиркунивки расположилось живописное село Кузубивка (современный вариант названия, «Козубивка», не совсем правильный).
Точная дата основания села не установлена. Из устной истории, записанной со слов старожилов, известно, что после ликвидации Запорожской Сечи 4 июня 1775 года несколько старшин Запорожского войска основали здесь хутор. Среди них казаки Кузуб, Крутько, Звирко, Дени`сенко, Солоха, Безпалько, Стеценко и другие.
Село делится на характерные для Полтавщины кутки и выгоны (укр.). Один из таких кутков, Занудивка, расположенный на берегу Цвиркунивки, принадлежал роду Дени`сенко. Там и сейчас живут его представители.
17 мая 1885 года в этом живописном уголке в зажиточной казацкой семье Иоакима Дени`сенко и его жены Натальи родился будущий священник Стефан. Его предком был казак Иоанн Дени`сенко, один из основателей хутора Кузубивка. Про казака Иоанна сохранилась быль, что его уволили со службы в Сечи за то, что он отказался поцеловать руку императрице Екатерине ІІ, когда она посещала Запорожскую Сечь. Иоанн объяснил свой поступок братьям-казакам словами: «Не було такого, щоб козак бабі руки цілував».
Иоанн Дени`сенко был строгой жизни человек. Когда наступал Великий пост, он свою курительную трубку вместе с табаком отдавал супруге со словами: «На, спрячь кудысь». Впоследствии до самой Пасхи он уже не мог попросить вернуть табак обратно, так как перед самым близким человеком, своей женой, проявил бы слабость, чего казак никак не мог себе позволить! Таким образом Иоанн упражнялся в посте и молитве.
Отец Степана, Иоаким, умер рано, а мать вышла замуж второй раз за вдовца Ивана Лашпура. У него были свои дети, а с Натальей они родили ещё троих. С отчимом не сложились отношения, и в 16 или 18 лет Степану пришлось уйти из дома. Так юноша из зажиточной семьи оказался в батраках в соседней Богдановке.
В Институте рукописей Национальной библиотеки Украины имени В. И. Вернадского находится интереснейшая рукопись краеведа Тимофея Брыдуна «Город Хорол и его уезды». Вот что узнаём о Богдановке и её хозяйке из этих увлекательных записок.
«Село Богдановка — с большим поместьем и чудесным парком — принадлежит старой вдове Ладыгиной. В этом поместье больше 3000 десятин земли плодородного чернозёма. В усадьбе есть красивый кирпичный дом, в котором обычно живёт хозяйка, когда бывает в имении. Детей у Ладыгиной нет, она много благотворит церквям, монастырям и даёт деньги на разные общественные проекты. Организовала кассу взаимопомощи. В Хорольском земстве она предложила землю и 100 тыс. руб. для основания в Богдановке школы сельскохозяйственного образования второй степени.
Сама Ладыгина очень приятный человек и очень богатая помещица, которая хорошо ведёт своё хозяйство. В поместье находится большой конный завод рысацких лошадей, которых выращивают для хозяйских нужд. На выгоне против двора Ладыгина построила кирпичную церковь и дом для богадельни. В парке есть дубы, которым больше 100 лет. Жители села Богдановка имеют постоянный заработок и живут хорошо».
Вот к такой замечательной помещице попал Степан. При конном заводе была востребована профессия кузнеца, Степан её хорошо освоил и работал в кузнице.
В Богдановке он познакомился со своей будущей женой Матроной Ивановной Голуб (09.04.1886), которая замечательно готовила и работала в имении поваром. Они повенчались в 1904 году. Степану было девятнадцать лет, Матроне — восемнадцать. В 1905 году у них родился первенец Николай. Впоследствии помещица Ладыгина много покровительствовала отцу Стефану и его семье.
* * *
Степан Иоакимович (по местному Акимович) был высокого роста и отличался большой физической силой. В семье сохранился рассказ о том, как однажды осенью он поехал в Хорол за покупками на зиму. Нужно было закупить и корм для скота, и муку, и прочее, поэтому он запряг в телегу двух лошадей. Когда приехал с покупками домой, дети спросили: «Тато, чому Ви такий грязний?» На что отец Стефан ответил: «Їхав з Хорола, дорогу розвезло, коні застрягли в багнюці та не можуть зрушить з місця. Що робить? Розпріг коней, впрягся сам та й витягнув той віз. А потім їду та й думаю: якщо я сам ледве витягнув той віз, що ж там коні?»
Кузнецом Степан был отменным. А ещё красиво пел (голос — «как у Шаляпина»). В селе о нём говорили: «Днём куёт, а вечером поёт». Чтобы его послушать, к кузнице сходилась вся округа. Род Дени`сенко из поколения в поколение славился своими голосами, и все его представители пели и сейчас поют в православных храмах.
Заметила эти способности и хозяйка, которая стала советовать Степану поступать учиться в консерваторию или духовную семинарию. Помещица предложила отчиму Ивану Лашпуру отправить Степана на учёбу. Однако в семье средств на это не было, поэтому Ладыгина взяла все расходы на себя.
Степан поступил в Полтавскую духовную семинарию в 1911 году. Проучился пять лет, тогда как его жена Матрона продолжала служить в имении. Своим трудом она частично возмещала стоимость учёбы мужа.
В 1917 году, после окончания семинарии, в 32 года, отец Стефан принял сан священника. Служил в церквях сёл Очеретоватое и Кривая Руда. А также в Богдановке. Сохранилось старинное фото крестного хода с иконой и отца Стефана в камилавке рядом с большим храмом. Весьма вероятно, что фото сделано в Богдановке.
Отец Стефан был добрым и не просто сочувствовал бедным и униженным, но всеми силами стремился помочь. Во время больших церковных праздников, когда, по традиции, священник ходил по хатам с молебнами или иконами, он начинал с зажиточных людей, а потом уже шёл к беднякам и делился с ними пожертвованиями богатых.
После революции помещица Ладыгина, опасаясь репрессий, предложила матушке Матроне уехать вместе с семьёй во Францию. Но та не согласилась.
Племянница батюшки вспоминала, что у отца Стефана было 22 ребёнка. Когда удалось получить доступ к его архивному делу, оказалось, что родных детей девятеро, остальные — приёмные! В семье его правнука сохранился рассказ, что после революции 1917 года, в те тяжёлые времена, отец Стефан повсюду подбирал сирот. Как то раз, увидев на крыльце заброшенного дома мальчика в одной сорочке, батюшка забрал его в свою семью, где тот жил до самой женитьбы.
В расположенном неподалёку селе Великие Липняги убили местных помещиков Кудашовых, в живых осталась одна из дочерей, Анастасия, которая не могла ходить и передвигалась на инвалидной коляске. Отец Стефан и матушка Матрона удочерили её, и Господь за это их отблагодарил. В советские времена детям священников запрещалось учиться в школе, а дочь помещиков имела прекрасное образование. Она то и выучила всех детей отца Стефана писать и читать, и в дальнейшем они благополучно поступили кто в техникум, кто в училище.
* * *
До первого ареста отец Стефан прослужил 19 лет, на протяжении всего своего служения оставаясь верным канонической Православной Церкви.
По материалам следственного дела (со слов самого отца Стефана), в 1917 году после принятия священного сана он открыл свою кузницу. Купил лошадь, корову и стал вести хозяйство, а также начал строить дом. Однако в 1929 году семью раскулачили: выгнали из дома, отобрали инвентарь, скот (корову, лошадей и баранов), личные вещи. Не пожалели даже детей: с малолетней дочери Татьяны сняли ботинки и пальтишко. Она испугалась, плакала, после этого долго заикалась.
Семья скиталась по домам родственников. В итоге трое сыновей вынуждены были уехать работать в город Каменское. Сын Николай уехал в Узбекистан. Дочери жили «по людях», шили одежду. Переходили из одной семьи в другую, за труды их обеспечивали ночлегом и едой, иногда платили деньги.
Храмы, в которых служил отец Стефан, закрывались, и его переводили с прихода на приход. Служил он в соседнем селе Еньки, а матушка с младшими детьми снимала жильё у крестьян села Елизаветинское Хорольского района.
Комсомольцы и партийные активисты всячески старались помешать богослужениям. Так, однажды перед Пасхой они заготовили кирпичи и булыжники, чтобы побить окна в храме. Но, по воспоминаниям старожилов, когда началась служба и комсомольцы уже готовились начать погром, в церкви отец Стефан запел «Христос воскресе» так, что от его сильного голоса задрожали стёкла в окнах, «а у людей волосы на голове подымались» от волнения. Хулиганы убежали, и здание церкви на этот раз уцелело.
Местные власти как могли издевались над семьёй священника. Крестьян, которые сдавали ей угол, в частности крестьянина Пашко, облагали непосильными налогами. Матушку с детьми гнали, выселяли из временного жилья. Часто им в окна летели камни, а однажды — даже свиное корыто. Не щадили и детей. Как то раз больного сына Павла насильно вынесли из хаты и на одеяле положили прямо на снег.
Отцу Стефану угрожали, предлагали оставить службу в церкви, отречься от веры, выступить в газете с саморазоблачением. Обещали потом дать работу. Были случаи тяжких избиений. Например, когда после отпевания он шёл на ночлег в церковную сторожку, группа комсомольцев подкараулила его и избила до полусмерти. Имея недюжинную силу, отец Стефан не оборонялся. Его, без признаков жизни, комсомольцы оттащили на обочину и присыпали землёй, чтобы скрыть злодеяние. И лишь физическая выносливость помогла батюшке выжить и к утру выбраться практически из могилы. В другой раз его гнали со связанными за спиной руками пешком по грязи из села Еньки до самого Хорола. Возглавлял конный конвой председатель сельсовета. В хорольской милиции арестанта не приняли и отпустили.
* * *
Но всё же власти искали повод арестовать отца Стефана и устроили провокацию: подослали церковного сторожа с известием о якобы тяжёлой болезни матушки. Священник полями пешком пришёл в город к семье. Только зашёл в дом и стал снимать сапоги, а тут и сотрудники НКВД с арестом. Арестовали его 27 апреля 1936 года, ему был 51 год. Их со старостой храма обвинили в попытке дать взятку главе сельсовета якобы для сокрытия кражи из церкви шести старых ковров.
5 мая 1936 года Покрово-Богачанский народный суд вынес приговор отцу Стефану по статьям 106 и 170 УК УССР и осудил на четыре года тюремного заключения и три года поражения в правах. В тюрьме он тоже работал кузнецом.
17 декабря 1937 года на отца Стефана, отбывавшего наказание в Полтавской смешанной тюрьме, завели ещё одно уголовное дело — за то, что он якобы проводил контрреволюционную агитацию. Виновным он себя не признавал, но, по мнению суда, не привёл убедительных доказательств против показаний свидетелей.
Спецколлегия Полтавского областного суда от 9 августа 1938 года осудила Денисенко Степана Акимовича по статье 54–10 ч.1 УК УССР и приговорила к отправке в северные лагеря сроком на десять лет и к пяти годам поражения в правах после освобождения. Срок засчитали с первого ареста 27.04.1936 года.
Приговор был основан на показаниях пяти свидетелей, допрошенных в суде. Во время следствия отец Стефан никого не обвинил, не назвал ни одного имени, никого не предал. Наказание отбывал в ВолгоЛАГе и ТагилЛАГе — страшных лагерях ГУЛАГа Ярославской области.
6 февраля 1942 года отца Стефана перевели на стройки в жуткие лагеря Нижнего Тагила, 18 февраля он прибыл на место своей Голгофы. Жить ему оставалось ровно три месяца.
А в это время семья, хоть и жила без него очень бедно, бережно хранила наперсный крест отца Стефана. Впоследствии им всё же пришлось его продать, но благодаря этому никто не умер от голода.
Чтобы уберечь от репрессий, матушку Матрону с четырьмя младшими детьми сын Николай забрал в 1938 году к себе в Узбекистан в город Наманган. И по той же причине, во избежание преследований, семья изменила ударение в фамилии на Денисе́нко. Такая практика была распространена в те времена.
Остальные дети жили в разных городах. Все сыновья воевали, но только один, Георгий, погиб на фронте. Все вместе дети отца Стефана так больше и не встречались.
Старший сын Николай Степанович дошёл до Берлина в звании командира батальона. Вернувшись в 1946 году домой, сразу стал хлопотать об освобождении отца из заключения. Так стало известно, что батюшка окончил свой земной путь в Нижнем Тагиле 18 мая 1942 года, где умер от пеллагры, а по сути — от голода.
3 июля 1967 года на 82 м году жизни скончалась в Узбекистане и там же была похоронена матушка Матрона. Сейчас уже нет в живых никого из девятерых её детей. В мир иной ушли и некоторые внуки, и даже правнуки.
С 1937 по 2019 год — в течение 82 лет — многочисленные родственники ничего не знали об отце Стефане и его родных. И только в 2019 году благодаря открытию архивов КГБ стала известна его судьба и нашлись потомки, вернувшиеся из Средней Азии в Украину.
21 июня 1991 года управлением КГБ УССР по Полтавской области по материалам архивного уголовного дела № 873 в соответствии со ст. 1,7 закона УССР «О реабилитации жертв политических репрессий на Украине» от 17 апреля 1991 года Степан Акимович Денисенко был реабилитирован. В настоящее время ведётся подготовка материалов к его канонизации в лике новомучеников и исповедников Украинской Православной Церкви.
По материалам архивных фондов и воспоминаний детей протоиерея Стефана.
Фото из архива семьи протоиерея Максима Денисенко.
На заглавном фото — отец Стефан с семьёй
СПРАВКА
ВолгоЛАГ (Волжский исправительно-трудовой лагерь) — система исправительно-трудовых лагерей с центром в посёлке Переборы под Рыбинском, созданных в 1935 году для обеспечения строительства Угличского и Рыбинского гидроузлов. Главной задачей было сформировать сеть каналов и водохранилищ, позволяющую перебрасывать военные корабли сначала с Балтики в Белое море, затем — по Волге на Каспий.
Заключённым предстояло перегородить русла двух рек — Волги и Шексны. Для этого требовалось насыпать четыре гигантских плотины общей протяжённостью более семи километров и максимальной высотой 35 метров.
Помимо Рыбинской и Угличской ГЭС и гидроузлов заключённые ВолгоЛАГа строили железнодорожную ветку Углич-Калязин, железнодорожный мост через Волгу у Калязина, работали на механическом заводе №1, участвовали в работах по расширению литейных цехов завода № 28, строительстве бомбоубежищ в Ярославле.
Две трети заключённых были уголовниками. Ещё треть — политзаключённые, жертвы сталинских репрессий. В 1941 году лагерь достиг максимального количества осуждённых за все годы своего существования: там одновременно отбывали наказание почти 100 тысяч человек.
ТагилЛАГ был организован в ноябре 1941 года. Первые эшелоны с заключёнными начали прибывать на строительные площадки Нижнего Тагила в начале февраля 1942 года, в самый разгар суровой уральской зимы. Первая партия составляла немногим более 5000 человек, из которых 1100 оказались больны, в том числе инфекционными болезнями, около 300 были инвалидами, а у 250 не было зимней одежды.
