Всё получится

Я тогда бродила по столичной набережной с блокнотом и делала зарисовки. Мне было сложно признаться себе, что я больше не пишу и, если только не по милости Божией, писать никогда не буду, так как мне вдруг стало совершенно не о чём поведать миру, да и незачем. С тех пор уже два года молчание не покидает меня. И когда спрашивают, на кого я учусь, теперь с улыбкой отвечаю: «На драматурга», а про себя добавляю «драматург, который ничего не пишет».

Признáюсь, я смотрю с некоторой завистью и в то же время с восхищением на людей, которые делятся своими впечатлениями с другими ежедневно. Мне не хватает то ли сил, то ли смелости. Просто вдруг поняла, как много ответственности несу за свои слова, что «всяк человек ложь» и всё, что я ни скажу, вероятнее всего, будет правдой лишь отчасти. Если сам Гоголь, великий классик, издавший в юности свои произведения за собственный счёт, бегал затем по книжным лавкам и скупал все экземпляры, чтобы их сжечь, что уж говорить о себе.

· · ·

Вспомнилось, как буквально горела желанием стать драматургом… Когда два года назад ехала в столицу поступать, всё, что было с собой — гитара за плечами и деньги на обратный билет, да ещё на еду немного. Думала, вернусь через пару дней, а осталась на два месяца. Съездила на три недели домой и уехала обратно. Так и началась моя новая, уже взрослая жизнь.

Никаких тусовок — чувство неудовлетворённости объёмом своих знаний заставляло просиживать практически всё свободное от лекций и семинаров время в тесной комнатке в общежитии за чтением античной литературы и изучением путей семитов на картах. К тому же, приехав в мегаполис из маленького провинциального городка, я думала, что при таком количестве храмов здесь все должны быть верующими, но мои однокурсники, как выяснилось, истово ненавидели православие и тех, кто его исповедует.

Ситуацию спасли преподаватели, которые стали мне настоящими друзьями.

Всегда удивляюсь, с какой деликатностью они общаются со студентами, никогда не навязывая свою точку зрения. Если какое‑либо произведение просто невозможно рассмотреть без учёта христианской апологетики, они делают это мастерски, не отвернув от себя и не вызвав споров и пересудов.

Например, нет ни единого человека в нашем вузе, который бы не любил Галину Юрьевну — женщину замечательную, добрую, умную, красивую, или Александра Михайловича — преподавателя современной литературы.

«Александр Михайлович, вы верите в Бога?» — выкрикнул однажды кто‑то из студентов. Александр Михайлович, как всегда, лёгкой походкой шёл по коридору, насвистывая какую‑то мелодию и улыбаясь. «Конечно, верю! Иначе какой смысл в этом всём?» — так же легко, на ходу ответил он.

«Знаете, что сказал Блез Паскаль?» — спросил он однажды, войдя в аудиторию. Мы сидели за партами и болтали, в окна лились лучи света, и ненавистное литературоведение вот-вот должно было начаться. На первом курсе его преподавал как раз Александр Михайлович. «Так вот, Паскаль сказал: “Если Бога нет, а я в Него верю, то я ничего не теряю. Но если Бог есть, а я в Него не верю, то я теряю всё”. Именно поэтому я верю в Бога и вам советую».

«Так-так, дети. Я недавно был у своего духовника в монастыре, помолился с ним за всех нас, чтобы пережить нам это тяжёлое время до Пасхи», — сочным басом вещает Михаил Николаевич на нашей онлайн-платформе…

Тогда, находясь чаще всего наедине с самой собой, я жутко скучала по дому. Однажды, после пары английского, мне было настолько тоскливо, что я разрыдалась прямо в кабинете, и не зная, куда себя девать, бросилась в объятия завкафедрой иностранных языков Ирины Алексеевны. Эта благородная женщина полюбила меня за что‑то с первого дня моего появления в институте и всегда относилась ко мне с добротой. Благодаря ей я попала в профильную группу английского к переводчикам, где она преподавала. И когда одногруппники посмеивались надо мной и моим разговорным английским, Ирина Алексеевна гладила меня по голове и утешала: «Не обращайте на них внимания! Всё получится!»

Её вера в меня не давала мне сдаться.

А как не любить мастера драмы Владимира Юрьевича! Он покорил с первой встречи — наверное, прежде всего тем, что и внешне, и манерой общения очень напоминает моего отца.

Однажды после пар мне совершенно не хотелось уходить. Закутавшись в свою тоненькую курточку, я уселась в «тройке» — самой большой институтской аудитории. Сижу на последнем ряду, читаю, как вдруг заходит группа с драматического факультета. Они смотрели короткометражку, снятую студентом третьего курса, а после по очереди каждый высказывал о фильме своё мнение.

— А можно и мне? — не выдержала я. Все обернулись в мою сторону, Владимир Юрьевич посмотрел с улыбкой, и я осмелела: — Мне так понравилась короткометражка!

И дальше начала говорить, Владимир Юрьевич включился в беседу, а после семинара я подошла к нему и со всей настойчивостью тихо попросила: «Заберите меня к себе в группу, пожалуйста». Сказать такое — словно признаться в любви. Откровенно говоря, я испытывала страх быть отвергнутой, однако Владимир Юрьевич с радостью принял меня, и я стала ходить на его семинары. Он говорил нам о Боге, показывал фильмы, рассказывал истории из своей жизни, и всегда в его глазах блестела искорка любви к нам.

— Мы с моей женой вместе с пятнадцати лет. Выросли в деревне. Церкви рядышком не было, поэтому приходилось ходить далеко в село. Однажды пошли к моему духовнику и попросили нас обвенчать. С тех пор мы вместе, — рассказал он нам как‑то раз.

Позже я увидела их с женой в храме. Такая же, как он, высокая. Они стояли, держась за руки. А ведь Владимиру Юрьевичу 69 лет, и 54 из них он посвятил своей жене!

· · ·

Надо же, как странно: ещё месяц, и я буду уже на третьем курсе. А ведь только недавно приехала в столицу наивным застенчивым ребёнком с мечтой поступить в литературный институт.

Мои однокурсники наконец приняли меня и мою веру в Бога, я приняла их буддизм, агностицизм, атеизм, потому что люблю их по‑своему. Пускай мы невероятно разные, но тяга к знаниям объединяет.

Приходит время, мы взрослеем и приближаемся к черте, когда нужно выбирать дальнейшую дорогу. И вдруг понимаешь, что эта дорога — вовсе не выбор института, профессии или работы, но прежде всего — твоё мировоззрение. Такой выбор пришлось сделать и мне. Ведь если ты рос в православной семье, совсем не значит, что останешься православным до конца своих дней. В подростковом возрасте чаще всего начинается бунт, не хочется ходить в храм. Ты всё подвергаешь сомнениям, кажется, что родители — существа из прошлого века и совершенно ничего не понимают в жизни, и если рядом окажутся сверстники, ведущие не совсем православный образ жизни, — прощай, Матушка-Церковь!

Однако в моей жизни и родители, и преподаватели, собственным примером зарождающие в сердце любовь и желание жить благочестиво, сыграли ключевую роль. Людей проще, чище и добрее я не встречала. Глядя на них, я точно знаю, что если они пошли по заваленной валунами дороге к вечности, значит и мне, безусловно, стоит шагать по ней.

· · ·

… Вид на заледеневшую реку и покрывшуюся инеем столицу сменился летним уютом родного города, и моё молчание, наконец, показалось мне действительно важным. Ведь всё сокровенное, о чём так хочется поведать, ни за что не выразить словами. Но когда редактор «Отрока» однажды при мне обмолвилась, что следующей темой номера станет диалог поколений, я тут же вспомнила о тех, кто проник в моё сердце и в нём остался. О тех, кто своей любовью и добротой привёл меня к Богу. Именно поэтому сейчас всё это пишу. Я убеждена, что если творить по любви, из любви и во имя любви, всё получится. Так у меня спустя довольно длительное время благодаря воспоминаниям родилось внутри чувство, которым захотелось поделиться.

Фото: фейсбук Софии Столяровой.

Друзі! Ми вирішили не здаватися)

Внаслідок війни в Україні «ОТРОК.ua» у друкованому вигляді поки що призупиняє свій вихід, однак ми започаткували новий незалежний журналістський проєкт #ДавайтеОбсуждать.
Цікаві гості, гострі запитання, ексклюзивні тексти: ви вже можете читати ці матеріали у спеціальному розділі на нашому сайті.
І ми виходитимемо й надалі — якщо ви нас підтримаєте!

Картка Приват (Комінко Ю.М.)

Картка Моно (Комінко Ю.М.)

Також ви можете купити журнал або допомогти донатами.

Разом переможемо!

Другие публикации рубрики

Не хочу другого хомяка

Юлия Воскобойникова — о том, как смерть любимого домашнего питомца может перевернуть взгляды на жизнь, а слова апостола — подарить надежду на встречу с теми, кто ласков с нами безо всяких условий.

Читать полностью »

Другие публикации автора

Другие публикации номера