Эта история уходит корнями в невероятное: человек сбился с пути настолько, что его матери пришлось явиться из иного мира с наставлениями. И недаром. Но несмотря на почти фантастическую завязку, эта история так же реальна, как то, что ты, дорогой читатель, держишь в руках православный молодёжный журнал. И произошла она у нас в Харькове. Ну как в Харькове, началось‑то всё в Луцке. А дальше географический разброс вообще довольно впечатляющий… Хотя нет, лучше обо всём по порядку.
Всего три станции метро
Сегодня в Харькове на Александровском проспекте стоит огромный красивейший храм во имя священномученика Александра. Проспект этот раньше назывался Косиора. Однако так получилось, что имя святого покровителя нашего города оказалось важнее и дороже имени одного из безбожников, пытавшихся угасить огонёк веры на нашей земле.
До Благовещенского собора, где почивают мощи священномученика Александра, от моего дома всего‑то три станции метро. И каждый раз, прикладываясь к его мощам, я давала себе обещание обязательно побольше узнать о нём. Несколько раз даже бывала на его могиле, читала акафист. Но по‑настоящему познакомиться со священномучеником никак не получалось. Такая странная душевная дальнозоркость — когда в поле зрения и внимания попадают святые, жившие сотни лет назад за сотни километров, а сфокусироваться на бесценной россыпи недавно и вот тут, по этим улицам ходивших святых угодников Божьих не получается.
Странно это и непонятно. И хочется это менять. Что ж, попробуем.
Маме «пришлось вернуться»
В Луцке в семье диакона Феофана Петровского 23 августа 1851 года родился мальчик Саша. Всего 56 лет прошло от присоединения этих земель к Российской империи в результате третьего раздела Речи Посполитой. Католики, униаты, иудеи, караимы — религиозная жизнь в этих местах была достаточно пёстрой. Однако со времён Луцкого братства у православных общин здесь были крепкие духовные традиции, и Волынская духовная семинария, основанная в 1796 году, ко времени рождения Александра считалась одной из крупнейших. В неё он и поступил, достигнув соответствующего возраста.
После окончания семинарии в 1892 году Александр был назначен учителем церковноприходской школы в селе Конягино Дубенского уезда. В 1897 году он стал ещё и псаломщиком в местном Крестовоздвиженском храме. Отца к тому времени уже не стало, и Александр жил с горячо любимой матерью вдвоём. Когда умерла и она, молодой человек не стал ничего менять в её комнате, которая находилась рядом с его, тут же, за занавесочкой. Вот как будто вышла мама ненадолго, скоро вернётся, и будут снова разговоры за обедом, неспешный быт и родная душа рядом.
Но этого, конечно же, не произошло. Тоска и горе давили изнутри, а снаружи бушевали волны вольной жизни. И море свободного бытия подхватило и понесло Александра в неизвестном, но не обещавшем ничего хорошего, направлении. И тут‑то пришлось «вернуться» его матери. В предрассветном видении уставший после ночных гуляний молодой человек увидел, как дрогнула и отодвинулась занавеска маминой комнаты. Матушка вошла со словами: «Оставляй эту жизнь и поступай в монастырь».
Видение можно было принять за что угодно — от плода страданий истосковавшейся души до игр сознания человека, проведшего ночь в увеселениях, однако Александр воспринял его всерьёз. Просьба мамы была точно исполнена, и 1 сентября 1899 года он стал послушником в Дерманском Свято-Троицком монастыре Дубенского уезда Волынской губернии.
К слову, в истории этой обители фигурирует имя первопечатника Иоанна Фёдорова — он был здесь управляющим делами с 1575 по 1580 год и считал развитие учёности одной из главных задач.
От Туркестана до Гродно
9 июня 1900 года Александр был пострижен в монашество с сохранением прежнего имени. А 15 августа того же года в соборном храме Почаевской Лавры монаха Александра рукоположили в сан иеродиакона. К преподаванию Закона Божьего добавилось послушание эконома, а после рукоположения во иеромонахи 29 октября того же года довелось нести ещё и послушание ризничего.
Через месяц отец Александр был назначен исполняющим должность наместника Дерманского монастыря. Его послушаниями тогда были учительство и законоучительство. Очевидно, это замечательно у него получалось и стало одной из весомых причин перевода в сравнительно недавно вернувшийся из униатского плена Кременецкий монастырь.
Через два года иеромонаха Александра переводят в Туркестанскую епархию. За довольно короткий период — до 20 февраля 1906 года, когда из‑за проблем со здоровьем, связанных с местным климатом, ему пришлось покинуть эту епархию, — отец Александр стал там членом Духовной консистории, Училищного совета и миссионерского общества.
16 марта 1906 года принят в состав братии Жировичского Успенского монастыря Гродненской епархии. Но и этот период не стал продолжительным: всего через два года отца Александра перевели в Донской монастырь, где он вначале исполнял обязанности наместника, а 4 декабря 1909 года был в этой должности утверждён.
Как наместник отец Александр приложил все усилия для преодоления внутренней смуты в обители, сделал многое для того, чтобы подтянуть дисциплину: призывал братию и певчих приходить в храм без опоздания, тщательно готовиться к службам, совершать богослужения с соблюдением благочиния.
Прошло совсем немного времени, и в 1910 году игумен Александр стал настоятелем Лубенского Мгарского Спасо-Преображенского монастыря с возведением в сан архимандрита. Когда в 1911 году был прославлен в лике святых бывший игумен этого монастыря, святитель Иоасаф Белгородский, архимандрит Александр организовал крестный ход из Лубён в Белгород. Несколько сот человек проделали этот путь с молитвой, разделяя огромную совместную радость.
Полтава — Винница — Харьков
В горячечном революционном 1917 году архимандрит Александр оказался наместником древней Псково-Печерской обители. Но всего на год. После было возвращение в полтавские земли, жизнь при епископе Феофане (Быстрове).
Когда большевики взялись рьяно разорять храмы, местные священники и миряне стали собираться в тогда ещё нетронутом Козельщанском Рождество-Богородичном монастыре, где действовали церкви, типография и иконописные мастерские. В обители поселился и архимандрит Александр. В 1919 году его назначили настоятелем скитской церкви. Когда в 1929 году монастырь всё же закрыли, она осталась единственной действующей. Здесь служили двенадцать священников, собиралось множество верующих, на службах звучало общенародное пение.
На совершавшихся строго по уставу богослужениях настоятель обращался к молящимся: «Пойте все!» Можно только представить, какой это был островок молитвенного тепла и радости, какое воодушевление ощущали верующие, поющие вместе на литургии в храме в то время, когда безбожники, получившие власть, заставили умолкнуть вокруг все колокола. Но и до скита дотянулись руки безумцев, и в 1932 году храм закрыли.
Архимандрит Александр уехал в Киев, где стал наместником Николаевского монастыря, а 30 октября совершилась его хиротония во епископа Уманского, викария Киевской епархии.
25 августа 1933 года он был назначен первым епископом Винницкой кафедры. В Виннице архиерею пришлось жить на квартире у верующих, а богослужения совершать ночью при наглухо закрытых дверях в Воскресенском храме при единственной зажжённой свече, поскольку все церкви города официально были закрыты. Но даже тогда владыка не отходил от своего любимого общего пения на службах, нараспев служились акафисты с неизменным призывом: «Пойте все!»
На Винницкой кафедре епископ Александр служил до 1937 года, люди очень любили его сердечное и простое отношение, добрый юмор, часто шли по городу пешком рядом с его бричкой, ловили бесценные мгновения общения. Но притеснения властей заставили владыку сначала переехать в Литин, потом в Хмельник.
В мае 1937 года его перевели в Харьков, где митрополит Константин (Дьяков) назначил его архиепископом Харьковским.
«Разве так просят?»
Владыка застал в Харькове лишь один действующий храм — Казанский на Лысой горе. Это и сегодня отдалённый глуховатый район города, куда не очень удобно добираться, что уж говорить о тридцатых годах прошлого века. Сдать жильё возле храма владыке никто не решился, поэтому архиепископ Александр поселился на другом конце города.
Исследовательница М. Артюшенко отмечает, что он жил на улице Софиевской, в доме № 33, квартире № 2. Как вспоминал ныне почивший преподаватель Харьковской семинарии В. П. Золотарёв, он видел владыку Александра незадолго до ареста, на Пасху в Казанском храме. Это, а также то, что перед началом войны в Харькове единственным действующим храмом была именно Казанская церковь, опровергает информацию в некоторых вариантах жизнеописания священномученика Александра о том, что владыка служил в Никольском храме.
Лишь только архипастырь наладил в храме любимое общее пение (и здесь его знаменитое «Пойте все!» пробуждало клирос и прихожан от «литургического сна», призывая к живой молитве), только стал отогревать души прихожан, окоченевшие от ледяных ветров гонений и ненависти безбожной власти, как пришла новая напасть: требование властей «подвинуться» и разрешить раскольникам-живоцерковникам служить в Казанском храме по очереди — через воскресенье. Приход был решительно настроен отстаивать свой храм, до кровопролития оставалось буквально полшага, но владыка предложил построить перегородку и отделить один придел, сохранив тем самым возможность богослужебной жизни для православной общины.
Так и служили: целых сорок человек на «службе» живоцерковников и многочасовое только причащение, крещение, начинавшееся после литургии и длившееся почти до вечерней, потому что крещаемых бывало до ста человек — у православных. Владыка Александр встряхивал свою паству, направлял к осознанной молитве: «Да вы и человека не станете так просить, чтобы он подал. Разве так холодно просят?» — говорил он.
По причине жестоких избиений и пыток
Конечно, такая горячая вера, яркая проповедь были бельмом на глазу у строителей «нового мира». Стараниями безбожников владыку «возвели» в шпионы, обвинили во враждебном отношении к советской власти и арестовали. Случилось это 28 июля 1938 года. Сразу после ареста начались избиения, но выбить признание в шпионаже у мучителей не получилось. Наибольшее, чего удалось добиться, — согласие владыки с тем, что повсеместное закрытие Божьих храмов сделало советскую власть его врагом.
15 марта 1939 года состоялось закрытое судебное заседание военного трибунала, на котором архиепископ Александр заявил, что не занимался ни шпионажем, ни антисоветской агитацией среди своих прихожан, а его подпись под показаниями предварительного следствия появилась лишь по причине жестоких избиений и пыток. Трибунал приговорил 88‑летнего владыку к десяти годам тюрьмы и пяти годам лишения прав.
5 января 1940 года приговор был отменён, дело отправили на доследование. 24 мая 1940 года архиепископ Александр умер в тюремной больнице. По словам тюремного персонала — вследствие удушения.
Дальше так получилось, что по ошибке тело священномученика отправили в городской судебно-медицинский морг. Ошибку быстро обнаружили и потребовали вернуть тело обратно. В городском морге, так получилось, работал иподьякон владыки, который сразу же узнал своего архипастыря. И привратник, дежуривший у ворот, узнал владыку (позже этот привратник примет священный сан).
Так совпало, что в это же время в морге находилось тело безродного старика. Иподьякон поменял бирки, и обратно в тюрьму отправили уже не архиепископа Александра. А владыку облачили в архиерейские одежды, отпели и похоронили на Залютинском кладбище на участке, где упокоились многие пострадавшие за веру в те смутные годы.
10 февраля 1993 года архиепископ Александр (Петровский) был реабилитирован. А на юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года состоялось его общецерковное прославление в лике святых.
Мощи священномученика Александра были обретены 12 ноября 1995 года, в день празднования Озерянской иконы Пресвятой Богородицы. И сегодня в харьковском Благовещенском кафедральном соборе каждый может к ним приложиться, попросить помощи и заступничества и убедиться, что любовь Господня порой говорит с нами на языке кажущихся случайными совпадений.
Память священномученика Александра почитается 24 мая, в день его мученической кончины, 12 ноября — в день обретения его святых мощей, и 1 июня — вместе со всеми мучениками Слободского края.
Фото: Лариса Парафило
