Тонкая работа

Когда начинаешь игру по‑крупному, то есть становишься взрослым, хочется получить пошаговую инструкцию под названием «Как жить». Такую, где изложены правила реагирования на всё что можно. Где мудрецы объясняют, что ожидает на каждом перекрёстке, и делятся лайфхаками, как при выборе направления не терять ни коней, ни друзей, ни себя самого. Или даже излагают волю Божью: тебе, мол, лучше направо.

И всё понятно.

Таких книг нет. Как нет и готовых житейских маршрутов. Мы выходим в самостоятельное плавание, имея в распоряжении десять заповедей как ориентир. Остальное индивидуально.

К счастью, Господь предусматривает для нас изящные и эффективные пути обретения нужного опыта. Мне как практику, который любит учиться без отрыва от производства, Бог даёт возможности любую истину (или то, что ею кажется) проверить на себе. Так школой жизни, дружбы, выносливости, смирения, манёвренности, здравого смысла и гибкости для меня стала кинопрофессия, которой я посвятила несколько лет.

И не мечтала

Съёмки кино — это коллективное творчество. И почти на каждой киноплощадке есть человек-оркестр, который понемногу участвует чуть ли не во всех процессах сразу. Это скрипт-супервайзер. Скрипт ответственен за точное перенесение сценария на экран: без кривых толкований замысла, без пропущенных сцен и забытых реплик, а также без кофейных стаканчиков, вдруг возникших в средневековом антураже. Знать и понимать сценарий, уметь подсказать его детали любому члену съёмочной группы — прямые задачи скрипта.

Я с ранних лет влюблена в кино, даже окончила профильный вуз, но предположить, что буду скриптом, не могла. Мечтать о такой профессии ещё пятнадцать лет назад в нашей стране было невозможно: о ней мало кто знал. В Голливуде блюстители чистоты кинокадра давно стали незаменимыми в любой съёмочной группе, а у нас к ним пока только привыкают. Кто‑то из продюсеров за счёт ставки скрипта пытается сократить смету, а другие искренне не в курсе, что сэкономить помогают как раз скрипты — вовремя внесёнными в съёмочный процесс поправками.

Так или иначе, оказаться в кино, «потому что занесло», и остаться там на полжизни — стандартная схема для киношника. А когда прилетает такой шанс, нужно быстро решить, чего ты хочешь от жизни, и вовремя ухватиться за обстоятельства. Я в судьбоносный момент была начинающим редактором ТВ и никуда не собиралась, ведь трудоустройство в кино казалось чем‑то недостижимым. Но закрытие нашего телешоу совпало со звонком бывшей коллеги: «Ира, на съёмки сериала нужен скрипт-супервайзер. Ты подходишь. Выходишь послезавтра на пробную смену». Я не знала, кто такой скрипт, но чуть не упала в обморок от счастья. Это же КИ-НО!

С бала на корабль

Кино — это поминутное планирование. Производство заключается в одновременном взаимодействии множества людей, зависит от десятка факторов вроде погоды, времени суток, занятости актёров и оттого нуждается в тщательной координации. Но на площадку приходят работать открытые к новизне и экспериментам люди, так что приключениям всегда есть место. Для меня они начались с того, что на стажировку отводились… сутки! Группа собиралась в командировку, так что скрипта искали «на вчера».

Представьте начинающего энтузиаста, который впервые оказывается на киноплощадке и выясняет, что, несмотря на диплом киноведа, о работе в поле он не «ведает» почти ничего. Со стороны площадка напоминает шапито или вокзал. Человек сорок одновременно чем‑то заняты: кто‑то несётся вдаль со срочным реквизитом, кто‑то разматывает кабель, кто‑то пьёт кофе, кто‑то ходит в сторонке и разговаривает сам с собой (это актёр заучивает текст). Как сориентироваться?!

Мне предлагалось в считаные дни освоить двадцать четыре серии детективной мелодрамы. Помощница продюсера убедила, что всё получится, а она поможет. Как я узнала с опытом, проработка сценария скриптом должна начаться хотя бы за два-три месяца до старта съёмок. А приходить в проект, когда процесс идёт полным ходом, это риск и откровенная авантюра. Представьте, что авиадиспетчер садится за работу, не зная погоды, времени суток и маршрута самолёта. И хоть ошибка скрипта, к счастью, не стоит жизней — она стоит денег. Но удивительная решимость продюсеров меня тогда не смутила, а собственная самоуверенность подталкивала соглашаться. Да и в чём сомневаться, когда мечта сбывается?!

Окончательно мою судьбу на проекте решил режиссёр, тоже на тот момент начинающий. Он всю смену наблюдал за мной, а вечером уточнил, кто я по знаку зодиака (!) и заключил: «О, мы тут тоже все Девы. Ты остаёшься с нами!» Так я узнала значение выражения «с корабля на бал». А точнее, с бала на корабль, потому что спустя сорок часов мы уже ехали в командировку на крымское побережье.

Фильм и скрипт

Кроме изучения сценария в полевых условиях пришлось экстренно налаживать контакт со всей съёмочной группой. В идеале скрипт — это помощник режиссёра. Ведь постановщику, который задачами похож на дирижёра симфонического оркестра, невозможно помнить все серии в деталях, принимать творческие решения и одновременно «держать» группу. Но на практике скрипт старается помочь каждому, кто обратится. А к некоторым обращается сам, пока ошибка не увековечена в золотом фонде кинематографа.

В силу сериально-конвейерной тенденции снимать всё за условные два дня на площадке возникает миллион вопросов (любители азарта чувствуют себя среди этого аврала на своём месте). И вот какие задачи решает скрипт-супервайзер ежеминутно. Режиссёр просит напомнить что‑то по текущей сцене (кусочку, на которые дробится фильм). Например, откуда и куда идёт герой, какая эмоция у него должна быть, с кем он перед этим по сюжету взаимодействовал. Оператор интересуется, справа ли у нас находится воображаемый выход из воображаемой квартиры — надо понимать, куда ставить камеру. Главный ассистент режиссёра (он же второй режиссёр) хочет знать, может ли событие происходить не днём, а вечером или ночью — солнце садится быстрее, чем мы успеваем снимать. Художник по свету (гафер) уточняет: через пять минут дождь, а начало сцены мы сняли неделю назад при ярком солнце. «Тогда надо ждать, пока распогодится», — говорю. «Мы не можем ждать, — отвечает ассистент режиссёра. — Звони шеф-редактору, пусть дают добро на переписывание этого кусочка под фактические реалии». В реальности беседа ведётся не так чопорно, конечно.

Шеф-редактор как раз звонит сам: почему, говорит, вы вчера не сняли то и это? Потому что, говорю, режиссёр не счёл нужным показывать события с этого ракурса. «Но надо снять со всех ракурсов! — говорит редактор. — Я распоряжусь, чтобы в график вклинили досъёмку, объяснись перед режиссёром». Я бы рада, но не успеваю, потому что гримёру нужно срочно нарисовать синяк, и он уточняет — какова его давность? Он ещё интенсивно фиолетовый или мог пожелтеть? Актёру нужно в кадр через пять минут, а времени на рисование синяка требуется десять минут, поэтому ответ я должна предоставить четверть часа тому назад. А я не помню ответа и интенсивно роюсь в сценарии, выясняя, когда же по сценарию состоялась драка. Костюмер тем временем спрашивает, какое колено прострелено у героя. Какую ногу актёра заливать «кровью»? Перестрелку мы ещё не снимали, поэтому здесь быстро — колено «стреляем» любое.

Подбегает продюсер: сцена, которая снимается через час, переписана. Нужно передать новую версию текста актёрам, отнеси распечатку. Очень кстати, потому что режиссёр как раз просил с этим помочь. Моя любимая часть работы — напомнить актёру сюжет,  пройтись по тексту. А пока мы оттачиваем реплики и обсуждаем, можно ли переиначить вот эту «кривую» фразу, слышу в рацию вопрос от реквизитора: «Какого цвета сумка у героя? Нужную забыли на складе, мы можем заменить её другой?» Художник тут же просит уточнить сюжетное время, потому что в кадре будут виднеться часы. Считаю время. А сумку, кстати, заменить нельзя. Надо уговорить режиссёра снять так, чтобы не было видно рук актёра — притворимся, что сумка за кадром.

Вариативность возникающих ситуаций на площадке огромна. И потому задачи у скрипта могут быть сколь угодно разными. Например, на одном из проектов пришлось просить режиссёра не начинать дубль, пока парень из массовки не снимет свой фитнес-браслет, с которым вошёл в кадр. Потому что две недели назад мы снимали серию о том, что фитнес-браслет у героев нашего сериала один на всех, и он принадлежит совсем не этому персонажу.

Вопросы часто прилетают одновременно, а времени на ответ — до пары минут. И утверждение, что я всегда справлялась, было бы откровенным враньём. Даже для бывалого скрипта это тяжело. Помню момент, когда к концу одной непростой смены, уже будучи более-менее опытным сотрудником, я не могла вспомнить имени главного героя (!) — настолько устал мозг. (А на первом сериале я нагрузку не потянула, сил хватило на пару месяцев. Всё‑таки одновременно изучать сценарий и азы профессии — та ещё затея. Впредь я старалась браться только за менее масштабные проекты, оставаясь благодарной первой «сериальной» школе).

Но почему члены группы сами не помнят ответов на свои, казалось бы, несложные вопросы? Ответ прост: фильм снимается не в хронологическом порядке и на этапе производства напоминает, скорее, фрагменты мозаики или «рваные» отрывки спектакля, чем что‑то внятное. А когда делается сотня разных дублей в день, не запутаться ещё сложнее. К тому же у каждого департамента много своей непростой работы. Один только скрипт не занят почти ничем, кроме как помощью всем остальным. Хотя это тоже как посмотреть.

Непосредственно во время съёмки после команды «Мотор! Начали!» скрипт сидит рядом с режиссёром перед монитором, куда выводится изображение с камер. На нём наушники, а в руках сценарий. Надо следить, чтобы текст прозвучал точно, а люди и предметы в кадре не стали вдруг находиться там, где им не место. Это требует концентрации. И особенно забавляет, когда в этот момент тихонько подходит художник-постановщик, чтобы аккуратно отодвинуть твой наушник и шёпотом спросить прямо в ухо: «В следующей сцене у них постель убрана или они только что проснулись? В общем, кровать застилать или нет?»

Хорошая память, внимание к деталям, отсутствие страха высказаться, общительность, выносливость, гибкость, умение знать своё место и не перегибать палку, понимание структуры кинопроцесса — вот набор качеств, без которых скрипту придётся тяжело. Так что расслабляться не приходится. Разве что если есть минутка понаблюдать, например, рассветный туман, сползающий с прибрежных гор, как было на том, первом, проекте. И будет грехом умолчать, что такая романтическая минутка находится абсолютно всегда и добавляет любой кинопрофессии неповторимую прелесть.

Романтика морей и туманов

Жизнь киношника интенсивна и наполнена приключениями. На первом сериале меня ожидало не только освоение новой профессии и первая в жизни командировка, но и знакомство с Крымом, куда мы успели съездить на целых пять недель как раз перед событиями 2013 года. Ждал бархатный сезон в Феодосии, Севастополе, Коктебеле, Балаклаве, Ялте. В открытом море и в горах. На набережных и диких пляжах.

Смены почти без выходных, по 12–18 часов в сутки. Постоянные перемены локаций и переезды по несколько раз в день. Попытки в бешеном графике хоть как‑то работать (спасибо девушке, которая меня обучала, — она взяла большую часть задач на себя). Рассветы и закаты, встреченные на берегу моря (тут уже спасибо сюжету, который и приводил нас в живописные точки). Знакомства со «звёздами» и другими интересными личностями.

Тот самый густой молочный туман, стелющийся по склонам рассветных гор над ялтинским ботаническим садом. Там же — огромный лабиринт из лавра, послуживший декорацией для одной из мелодраматических сцен. Выход из него члены группы искали по специальным ярко-оранжевым «маячкам». Ветреная смена на самом, казалось, краю света, где глубокое и массивное сизое море накрывало каменные глыбы, устилающие подножие Херсонесского маяка. Стены маяка на фоне клубящегося грозового неба видятся ослепительно белыми.

Чай из свежей лаванды в одноразовом стаканчике, заваренный звукорежиссёром. Массивные рабочие перчатки, которыми делился гафер, когда я замерзала. Нечеловеческая усталость. Две недели кряду не ели в помещении и без верхней одежды. Волны в два человеческих роста, разбивающиеся о бетон набережной в шесть утра. Шторм в открытом море, а мы на яхте, и всех укачало, и снимать почти никто не в состоянии — только мы с тем же гафером в полном порядке почему‑то. Зелёный режиссёр едва стоит на ногах, но отдаёт команду «Начали!».

Ночная смена в октябрьской Балаклаве, где температура воздуха приближается к нулю, а актёры играют летние сцены, и актриса Олеся стоит на ледяном ветру в одном сарафанчике, а я укутана в два (!) ватных одеяла, взятые у костюмеров.

Ароматное крымское вино, от которого нет похмелья. Редкий свободный вечер, благодаря которому мы и узнали новые факты о крымском вине. Шторм глубокой ночью в Тихой бухте, где из источников света только 18‑киловаттный прожектор, осветивший, казалось, половину побережья; огоньки Коктебеля подмигивают с далёкого берега, что остался позади мыса Хамелеон. По колено в море, под проливным дождём, убивая новенькие кеды, тащусь к стоящим ещё дальше в воде актёрам, чтобы внести поправку по тексту после очередного дубля. Вокруг головы обмотана насквозь промокшая арафатка. Гроза усиливается. В кедах ил. Ощущение счастья пронзительно. Кеды напрочь мертвы, режиссёр дарит свою запасную пару, потому что купить новые негде и некогда.

Ночь съёмок на крошечной яхте с белыми парусами. Я тогда выронила в море свою рацию, а капитан надел гидрокостюм и отправился доставать её со дна. Сцена массовой акции протеста, которую снимали несколько дней — с массовкой в полторы сотни человек, настоящим ОМОНом, служебными овчарками, огромными экскаваторами и сложной кинотехникой. Сцена тайного ночного венчания в церквушке под Феодосией, когда на площадке царила благоговейная тишина, а актёры волновались так, что микрофоны уловили учащённый стук их сердец.

Чем больше у киношника проектов, тем больше, кажется, жизней он проживает: погони, перестрелки, роды, свадьбы, массовые фуршеты, операции, пожары, побеги, свидания в тюрьмах, чудесные спасения… Скрипту легче лёгкого этим впечатлиться, поскольку его поле деятельности находится параллельно как бы в двух местах — на площадке и внутри сюжета. Кино — это как праздник, который всегда с тобой. Если не заигрываться, внукам будет о чём послушать. И о ком.

Дружба и дыхание

Киношник не принадлежит себе — он зависит от командировок, плотного графика, непредсказуемого будущего (найдётся ли новый проект?). Когда проект находится, то почти каждый член съёмочной группы выпадает из остальной жизни. Плюс физически работается тяжело: день путается с ночью, ведь дневные и ночные смены чередуются непредсказуемо. Взамен — неплохая зарплата, творческая профессия, яркие будни и… место для дыхания.

Когда в порой абсурдной реальности чувствуешь нехватку кислорода, для неверующего, но ищущего человека именно творческая деятельность становится форточкой, через которую поступает чистый воздух. Среди знакомых представителей самых разных кинопрофессий — не только дипломированные специалисты. Есть там и несостоявшиеся медсёстры, учителя, менеджеры, банковские клерки, водители, писатели, которых поиск своего места в жизни, а также возможности нормально дышать, приводит именно на площадку.

Всё здесь делается исключительно сообща. Единение, понимание того, что сто́ит только попросить о помощи, как она придёт без лишних разговоров, подкупают. Каждый знает, в связке с кем он находится и что нужно делать — как в спектакле или отлаженном часовом механизме. Если снова сравнить киногруппу с оркестром, то здесь каждый должен знать свою партию и уметь вовремя вступить в игру. Ведь когда пасует кто‑то один, это чувствуют все. В то же время скованности нет: творческий характер труда оставляет пространство для манёвра. А если ещё и проект снимается светлый, и режиссёр держит всю площадку в тонусе своей доброй энергией, с неё вообще не хочется уходить. Остро чувствуешь себя востребованным и живым. И свободным.

Опытные киношники шутят, что отношения между коллегами на площадке похожи на дружбу в летнем лагере. Заходя работать на проект, ты там фактически живёшь, поэтому весёлая рабочая тусовка выглядит, как лихая лагерная смена. Все интенсивно дружат, влюбляются, общаются, братаются и по окончании съёмок обещают непременно писать друг другу в мессенджерах. Потом связь, конечно, прерывается — до случайной встречи на следующем проекте.

Но есть на площадке, разумеется, не только однодневная дружба. Одна моя хорошая знакомая, опытный второй режиссёр, рассказывает, что на каждом проекте приобретает по одному близкому другу. И в это легко поверить. Киношники в буквальном смысле проходят вместе огонь, воду, медные трубы, Крым и Рим. К тому же съёмочный график настолько интенсивен, а смены такие длинные и насыщенные, что в этих условиях нет никаких возможностей и сил носить социальные маски. Уже в первую неделю работы видно, кто есть кто. В этом и плюс, и сложность работы. Потому что, с одной стороны, если кто‑то злится от усталости, не подготовился к смене или влюбился в коллегу, это видят все и сразу. А с другой стороны, сама жизнь здесь обязывает к честности. Даёт шанс отточить эту добродетель, хочешь ты того или нет.

И если кто‑то ещё может себе позволить «уйти в кокон» и отдохнуть от людей в рабочих паузах, то хороший скрипт должен всё время быть в контакте и общаться дружелюбно со всеми. Когда случается прокол, исправлять его надо быстро и почти всегда коллективно. Если ошибка по реквизиту — сочиняем решение с художественным департаментом. С костюмерами выкручиваемся из ситуаций несовпадения по одежде. Актёра просим сказать дополнительную, на коленке сочинённую, реплику, чтобы оправдать случайно попавшую в кадр несуразицу. Сняли сцену ночью вместо дня, значит, нужно сочинить, куда мог вклиниться вечер! На одном из проектов, чтобы придумать способ выкрутиться, не доводя дело до пересъёмок, мне требовалось полчаса. Это, по меркам кино, вечность. И тогда художник и реквизитор, заваленные своими задачами, взяли на себя мою часть работы, пока я перерывала сценарий в поисках возможных лазеек.

А главная тонкость профессии скрипта заключается в том, чтобы не пытаться «нанести добро и помощь», влезая в чужую работу, не стараться угодить всем подряд. Попытки так сделать сбивают с цели и размывают твою зону ответственности, что сказывается на качестве работы, ведь толковой помощи не получает никто. Чтобы работать хорошо, так же быстро и на коленке приходится учиться смирению и доверию. Но это уже высший скриптовский пилотаж. Если всё получается, то, как говорят киношники после удачного дубля, «у нас всё было».

Иллюстрация: Валентин Ткач

Друзі! Ми вирішили не здаватися)

Внаслідок війни в Україні «ОТРОК.ua» у друкованому вигляді поки що призупиняє свій вихід, однак ми започаткували новий незалежний журналістський проєкт #ДавайтеОбсуждать.
Цікаві гості, гострі запитання, ексклюзивні тексти: ви вже можете читати ці матеріали у спеціальному розділі на нашому сайті.
І ми виходитимемо й надалі — якщо ви нас підтримаєте!

Картка Приват (Комінко Ю.М.)

Картка Моно (Комінко Ю.М.)

Також ви можете купити журнал або допомогти донатами.

Разом переможемо!

Другие публикации рубрики

Другие публикации автора

Другие публикации номера