КОД 2020

Год 2020-й принёс много испытаний человечеству. Быть может, то, о чём я пишу сейчас, не касается пока всего человечества в целом, но, боюсь, происходящее в Стамбуле-Константинополе рано или поздно бытийно затронет всех. Потому что судьба храма так или иначе отразится на судьбе мира.
А пока только чуткие сердцем православные христиане выражают душевное недоумение по поводу превращения в мечети двух очень важных христианских церквей Стамбула — Софии Константинопольской и монастыря Спасителя и Богородицы в Хоре.
Христос Пантократор в зените купола нартекса
200 лет храм, 500 лет мечеть, 70 лет музей

Справедливости ради надо сказать, что эти святыни обращаются в мечети не из действующих храмов. После завоевания турками-османами Константинополя в 1453 году они, как и многие другие православные церкви города, были превращены в мечети и оставались ими долгих пять столетий. Но после революционных преобразований в Турецкой Республике в первой половине ХХ века и собор Святой Софии, и церковь Хоры одна за другой стали музеями: первая — в 1935-м, вторая — после реставрационных работ в 1945–1952 годах.

Реставрация и последующие научные исследования в этих храмах открыли человечеству настоящие шедевры византийского церковного искусства. Неповторимые иконы, фрески, мозаики — всё возродилось к жизни. Да, богослужения здесь не совершались, но тысячи верующих посетителей втайне молились перед образами Спасителя и Богородицы, а ценители искусства и настоящей красоты приходили в умиление, созерцая прекрасное, свидетельствующее о Правде Небесного мира.

Открытие Святой Софии и Хоры показало миру, как древняя философия и православное богословие воплощались в красоте человеческого служения Богу через многоразличные таланты старинных мастеров. Оба храма стали памятниками всемирного наследия ЮНЕСКО.

И теперь мы с сердечной болью можем только предполагать, что же будет с этими храмами дальше — станет ли потеря бесповоротной?

Успение Богородицы. Мозаика над входом в нартекс. Монастырь Хора
Константинополь, первая встреча

Каждый раз, когда приезжаю в Константинополь, нынешний Стамбул, я стараюсь посетить церковь Хоры — до недавнего времени музей Карие.

С росписями этого храма я познакомился ещё в детстве. Одной из моих самых любимых была подаренная мамой книга В. Лазарева «Искусство Древней Руси». И там, если мне не изменяет память, я и увидел впервые изображения фресок Страшного суда и Воскресения Христова. Может быть, я не настолько придавал значения тому, где это всё находится: для меня, советского школьника, Стамбул существовал как другая планета — абсолютно недостижимый. Но в моём сознании ещё с тех пор запечатлелись эти два изображения.

Впоследствии, знакомясь с иконописью, насколько это было возможно для моей невоцерковлённой жизни, я периодически встречал образы Спасителя и Богородицы из монастыря Хоры. В церковных изданиях не раз попадалось на глаза и ставшее уже хрестоматийным изображение Воскресения Христова. Но когда мы с младшим сыном путешествовали по Стамбулу, и я впервые увидел эти фрески и мозаики вживую — на какой-то миг церковь Хоры затмила для меня даже красоту Святой Софии. Помню, мы провели в небольшом храме довольно много времени: я пытался как можно полнее отснять на фотоаппарат все доступные места — благо, что служители музея съёмкам не препятствовали.

Поначалу мы приезжали на такси прямо к храму, но в последующие посещения Стамбула я старался непременно пройти пешком по улочкам древних Влахерн — вдоль Феодосиевых стен или в глубине района Дервиш Али, среди узких, порой запутанных улиц, вниз, к бухте Золотой Рог, к храму Покрова Пресвятой Богородицы в районе Айвансарай (сейчас он известен как церковь Мерием Ана; если будете ехать на такси, то таксисту надо говорить именно так).

Деисис и Христос Пантократор в зените купола. Мозаики нартекса
Что у нас вокруг Хоры

Когда-то этот район — окрестности шестого константинопольского холма — был загородной местностью, но весьма своеобразной. При строительстве города императором Константином пятый и шестой холмы изначально находились за городскими стенами. Цепь не очень высоких, до 80 метров над уровнем моря, холмов тянулась от восточного побережья (современного района Султанахмет) к западу, постепенно возрастая.

В жизни города ключевую роль играют разные факторы, но главными мне представляются рельеф и личность. Земля и человек. И Бог, конечно, Который устраивает всё по Своей воле. Рельеф создаёт определённую мелодику города, а личность, или личности, определяют гармонизацию рельефа и застройки, как будто создавая на основе заданной мелодики композицию — единую симфонию городского пространства. В разные века композиция складывалась по-разному, и проходя по улицам и погружаясь в их историю и настроение, можно услышать и почувствовать эту музыку. Гармония каждого города открывается проницательному путешественнику.

Быть может, об этом думали и античные градостроители, и их наследники времён Феодора Метохита — строителя монастыря Хоры.

К 413 году, то есть меньше, чем через столетие после Константина, император Феодосий II возвёл новые стены на расстоянии в полтора километра от Константиновых, гораздо более укреплённые. Они опоясали пятый, шестой и седьмой холмы, и Константинополь стал классическим примером «города на семи холмах».

Но нас больше интересует шестой. На его вершине находятся одни из главных, в прошлом, ворот — Адрианопольские. Именно от них шла дорога Мезе к самому центру: к святой Софии и императорскому дворцу. Дорога сохранилась до сих пор, только теперь это современный проспект.

Скорее всего, район у ворот был довольно оживлённым, но в древних городах всё размещалось достаточно компактно, поэтому в нескольких сотнях метров к северо-востоку, где начинался спуск к Золотому Рогу, уже не так кипела жизнь. В первые несколько веков истории Города тут цвели сады, обрабатывались поля, стояли, быть может, отдельные виллы, и прятались от человеческих глаз убежища отшельников. В эпоху расцвета монашества здесь возникло несколько монастырей, и до сих пор сохранилось довольно много византийских храмов — некоторые из них заброшены, большинство переделаны в мечети, часть восстанавливается в качестве музеев. В них тоже частично сохранились росписи и мозаики, немногим уступающие мозаикам и фрескам Хоры, но по большей части эти места гостям города либо неизвестны, либо недоступны.

Именно в этих «сельских местах», или в «полях» — одно из значений слова Хора в греческом языке — и разместилась когда-то церковь Христа Спасителя, первоначально находясь за стенами города императора Константина и получив своё название подобно римскому принципу градостроительства — «в стенах» и «за стенами» (фуори-ле-Мура).

Долина, сходящая к заливу Золотой Рог как амфитеатр, в древности наверняка представляла собой весьма живописную картину. Местность и теперь очень красива — я люблю эти узкие, «сельские» улицы Стамбула. Тут полуразвалившиеся строения соседствуют с уцелевшими древними постройками и яркими, недавно окрашенными домами, создавая волшебные и при этом естественные, органичные краски Средиземноморья. Вокруг множество разной живности — коты, беззлобные уличные псы, куры, перебегающие дорогу. Здесь все с тобой здороваются, и несмотря на то, что район чумазый, в целом он довольно добрый. Приятно походить по нему, поразмышлять о былом величии Города, окунуться в умиротворяющую атмосферу — которая, тем не менее, ни на минуту не даёт забыть о том, что сегодня в этих местах мы остаёмся чужаками.

Сошествие во ад. Фреска в конхе апсиды
«Века были так себе, средние…»

История Хоры многослойна. Первый монастырь, или своего рода пустынь, существовал здесь, наверное, с первого-второго столетия жизни Города, то есть с IV–V века. Подробности этой истории нам неизвестны. В 1077–1081 годах тёща императора Алексия Комнина Мария Дука построила здесь новый храм — вероятно, на остатках предыдущих строений. Скорее всего, восстановление храма при Комнинах было связано с тем, что северный угол Константинополя — Влахéрны — стал престижным районом и даже центром городской деловой жизни. В 1081 году был обновлён Влахернский дворец, и сюда переехал император, сделав дворец официальной монаршей резиденцией.

Чуть позже, в конце XIII века, ко времени нового рождения Хоры, во дворце обосновываются цари из последней византийской династии Палеологов. Многочисленные храмы и монастыри северной части 14-го района Константинополя преображаются на средства щедрых благотворителей. Но, перефразируя Евангелие, это были «работники одиннадцатого часа». Наступал закат империи. Как писал ещё за 1000 лет до падения Города святитель Григорий Богослов: «Доброе гибнет; злое наружи; надобно плыть ночью, нигде не светят путеводные огни, Христос спит».

В середине XIV века после Андроника II Византийскую империю ожидал окончательный распад. Гражданские войны, подрывавшие царство изнутри, чума, унёсшая больше трети населения, наступавшие со всех сторон неприятели — османы, сербы, болгары, — неоднозначная экономическая политика, зависимость от финансовых и «духовных» кредиторов выбивали одну за другой последние опоры великой в прошлом страны.

Поэтому постройку и украшение монастыря Хоры Феодором Метохитом можно считать настоящим чудом. На закате собственного могущества и богатства, на излёте славы империи он подарил миру прекрасную жемчужину, в каком-то смысле не потерявшую своего блеска до сих пор.

Важно представлять себе и культурное значение деятельности Феодора Метохита. Он был не только одним из руководителей империи и Города, но и проводником течения, которое мы называем Палеологовским возрождением. Это движение так и не получило дальнейшего развития в мировой культуре — итальянское Возрождение хотя и питалось от корней Византии, частично вдохновляясь ею, но пошло своим путём, по-своему, в широком гуманистическом ключе осмысливая то классическое эллинистическое наследие, которым жила школа Метохита. А для этой школы главной путеводной звездой всё же был Иисус Христос.

Феодор Метохит (1270–1332) — образованнейший человек своего времени, сын богослова и великого учёного Георгия Метохита. По свидетельству современников — великолепный знаток античной литературы и философии, достойный ученик древнегреческой школы, поэт, ритор, писатель и астроном. При дворе императора занимал пост великого логофета (в наших терминах — премьер-министра и главного советника империи). Учениками Феодора Метохита были, в частности, великий православный богослов святитель Григорий Палама и историк, астроном и полемист Никифор Григора.

В монастыре Хоры хранилась огромная библиотека, которую Феодор собрал и о которой с большой ревностью заботился всю жизнь. Скорее всего, другой подобной в то время и не существовало. Феодор просил своих учеников ни в коем случае не растерять его библиотеку, но, к сожалению, она исчезла.

При всей своей приверженности эллинистическому наследию Феодор оставался последовательным православным христианином. Он обладал прекрасным художественным вкусом, что и позволило греческим мастерам при его попечении создать настоящий шедевр «богословия в красках», воплощённый в пространстве православного храма.

Всю жизнь Феодор Метохит поддерживал императора Андроника II; после его свержения попал в лютую опалу и был изгнан из Города, но впоследствии вернулся к своему детищу и окончил жизнь в Хоре простым монахом. Похоронен в приделе своего храма под фресками Страшного Суда и Воскресения Христова; надгробие и могила его частично сохранились.

Ктитор Феодор Метохит. Фрагмент мозаики нартекса
Сокровища утраченные и сохранившиеся

Феодор Метохит не строил храм заново: он творчески переработал предшествующие строения. Укрепил купол и весь комплекс монастыря. Главным его вкладом в возрождение Хоры была пристройка к основному объёму церкви внешнего и внутреннего нартексов и большого парэкклесия с южной стороны.

Нартексы — своего рода входные зоны в храм. Один из них, внешний, судя по смыслу сохранившихся в нём мозаичных изображений, был посвящён Богородице; другой, внутренний — Спасителю. Парэкклесий изначально задумывался для погребения самого Феодора Метохита и других достойных людей, но со временем стал погребальным чертогом для многих благотворителей.

Как пишет один из исследователей Хоры, при украшении храма Метохит стремился показать в мозаиках жизнь Пресвятой Богородицы и земную жизнь Спасителя. И, как свидетельство воплощения Евангелия в жизни Церкви, попутчиками евангельских событий становятся мученики и преподобные: они изображены тут же, среди картин, раскрывающих евангельское повествование. Нашлось на фресках место и самому Феодору Метохиту, севастократору Исааку, благочестивым женам и благодетельницам Хоры. Далеко не все изображения сохранились, некоторые имеют большие утраты, но даже из того, что нам доступно сейчас, складывается гармоничная картина цельности и единения Церкви Небесной и Церкви Земной в стремлении к Свету, к Господу Иисусу.

Мастера времён Палеологовского возрождения уже пытались преодолевать пространственную плоскость традиционной иконы. Смелее пишутся одежды, в них чувствуется веяние «тихого ветра». Краски Хоры пронзительны и чисты, но не «кричат»; их приглушённое цветовое звучание помогает и молящемуся, и просто созерцающему раскрыть Живое Евангелие. Ведь изображённое не просто свидетельствует о произошедшем когда-то, но дарит возможность находящемуся в храме стать участником евангельских событий — не ложно, не фантазийно, а через молитву и богомыслие; как здесь и сейчас, так и в вечности, прикасаясь к ней в богослужении или даже в частной молитве.

В главном объёме храма сохранилось, к великому сожалению, очень немногое — две больших мозаики Спасителя и Богородицы с большими утратами. Лик Спасителя утрачен практически полностью. И как чудо — над выходом из храма в нартекс, на западной стене уцелела прекрасная мозаика Успения Богородицы. Одна из самых светозарных икон Успения в церковном искусстве.

Отдельно хотелось бы сказать о двух фресках парэкклессия. Для меня они, пожалуй — самые важные во всём византийском искусстве. То, что пробуждает к богомыслию. На иллюстрациях и в репродукциях я видел их с детства, но когда в церкви Хоры ты становишься под ними (Страшный Суд изображён на своде парэкклесия, а Воскресение — в конхе, верхнем закруглении апсиды), то невольно видишь «разводящиеся Небеса и Сына Человеческого, грядущего во славе», и вечное, вневременнóе торжество Воскресения Христова. Никакого лишнего пафоса. Только осуществление Евангелия, Благой Вести о спасении людей. Сердце замирает, уста молчат. Ты просто поражён тем, как это смогли изобразить святые живописцы.

Сергей Иванов в своей книге о Константинополе называет парэкклесий Хоры «полным мрачного величия» — я не соглашусь с ним. Тема Страшного Суда и Воскресения Христова (Сошествия во ад) для православного христианина — это тема победы Жизни над смертью и диаволом, причём, согласно Писанию, победы окончательной и бесповоротной. И подтверждением этому являются гениальные фрески парэкклесия Хоры.

Здесь Свет Небесный передан настолько убедительно, что верующему уму остаётся только принять показанные ему образы для собственного преображения. Тут само изображение, икона, следуя Слову Божию, говорит неизреченными словами истину. Но принять её или нет — выбор каждого человека.

Я думаю, в этих двух фресках содержится ответ Феодора Метохита всей античной премудрости. Он был ей верен, но превзошёл её в своём творении и мог бы искренне сказать: «Есть красота у нас, что древним неизвестна…»

Страшный суд. Фреска на своде. Ансамбль парэкклесия
Импульс Хоры

«Эта обитель значит для меня больше, чем что бы то ни было другое в жизни. Одна только мысль о ней и способна заставить меня забыть о тяготах. Ваше благосостояние было для меня главной заботой как ранее, когда у меня всё шло хорошо, так и теперь, посреди несчастий. Моё сердце принадлежит обители. Моё первейшее желание — чтобы монастырь жил, неуязвимый для ущерба, наносимого временем или чем-либо ещё» (Феодор Метохит, цитата по книге С. Иванова «В поисках Константинополя»).

К сожалению, сердечные тревоги Феодора Метохита оказались не напрасными, и надежды его не оправдались. Город пал, святыни подверглись осквернению и были обращены в иноверные дома молитвы. Многие шедевры византийского церковного искусства погибли.

Но как новое чудо надо расценивать открытие фресок и мозаик Хоры в середине ХХ века. Это имело настолько огромное значение для исследователей византийской художественной мысли и техники, стало таким мощным источником вдохновения для новых мастеров, наших современников, что плоды и результаты влияния Хоры можно увидеть во многих новых храмах, построенных и расписанных по всему миру.

Друзі! Ми вирішили не здаватися)

Внаслідок війни в Україні «ОТРОК.ua» у друкованому вигляді поки що призупиняє свій вихід, однак ми започаткували новий незалежний журналістський проєкт #ДавайтеОбсуждать.
Цікаві гості, гострі запитання, ексклюзивні тексти: ви вже можете читати ці матеріали у спеціальному розділі на нашому сайті.
І ми виходитимемо й надалі — якщо ви нас підтримаєте!

Картка Приват (Комінко Ю.М.)

Картка Моно (Комінко Ю.М.)

Також ви можете купити журнал або допомогти донатами.

Разом переможемо!

Другие публикации рубрики

Другие публикации автора

Другие публикации номера

Это был Бог

Статья победителя публицистического конкурса «Когда я понял, что Бог рядом?» — трогательная и обнадёживающая история Богданы Клименко.

Читать полностью »